Соблюдение внутрибольничного режима обязательно для пациентов и посетителей
В нашей больнице имеется свой внутрибольничный режим — определенный, установленный порядок.
Больничный режим обеспечивает своевременное и правильное питание больных, необходимое лечение и санитарно-гигиенические мероприятия. В каждом отделении на видном месте вывешивается распорядок дня, где:
- По часам расписано время подъема, гигиенических процедур и отхода ко сну;
- прием пищи;
- Уборка отделения, проветривание;
- Работа диагностических и лечебных кабинетов;
- Часы посещения больных родственниками и знакомыми, и правила поведения посетителей во время посещения.
Распорядок дня:
07.00—07.30 Подъем больных, измерение температуры тела, гигиеническая гимнастика (для больных с общим режимом), проветривание палат.
07.30—08.00 Туалет больных, уборка отделения.
08.00—08.45 Завтрак больных.
08.15—08.45 Смена дежурств, передача больных, предварительный осмотр палатным врачом тяжелых больных и вновь поступивших Утренняя конференция врачей в отделении.
08.45—09.00. Утренняя конференция в отделении
09.00- 10.00. Утренняя общебольничная врачебная конференция. Хирургический совет.
09.30—11.00 Обход лечащего врача.
08.45—16.00 Лечебно-диагностическая работа (проведение исследований, операций, перевязок, консультаций, выполнение назначений, прием и выписка больных).
10.00-15.00 Выписка больных
12.00-13.00 Прогулка, досуг
13.15—14.00 Обед, вторая уборка, проветривание палат.
14.00—16.00 Тихий час (отдых).
16.00—17.00 Измерение температуры тела, выполнение назначений, смена дежурств.
16.00—18.30 Свободное время (прогулки, посещение родственниками), проветривание палат.
18.00-18.30 Ужин
18.30-19.30 Прогулка
19.30—20.30 Выполнение дежурных назначений. Обход дежурного врача.
20.00—21.00 Основная уборка, проветривание палат.
21.30—07.00 Сон, ночное наблюдение и уход за тяжелобольными в стационаре.
Употреблять спиртные напитки, курить во время пребывания больного в стационаре запрещается. При нарушении лечебно-охранительного режима больной может быть выписан из стационара.
Азе Матвеевне Евдокименко было 80 лет, когда 2 июня она скончалась в 5-й больнице Минска. Основной причиной смерти стала коронавирусная инфекция. Но еще 16 мая женщина попала в клинику с инсультом, когда ни о каком коронавирусе еще речи не шло. После смерти матери родные обратились в несколько инстанций и попросили провести разбирательство. Комитет здравоохранения Мингорисполкома проводит проверку.
Сын, потерявший мать: предлагали покупку ИВЛ, баллона, плазму, а нам отвечали, что ничего не надо
16 мая утром у Азы Матвеевны Евдокименко случился инсульт. Она живет с сыном Владимиром, его супругой и их двумя детьми. Скорая госпитализировала пенсионерку в 5-ю городскую клиническую больницу Минска. Помимо КТ ей сделали и мазок на коронавирус, по словам сына, врачи им сказали, что результат был отрицательный.
— Я звонил, спрашивал у медиков, как ее дела, от инсульта она отошла хорошо. Но через несколько дней на посту в больнице сказали, что у мамы коронавирус и ее переводят в другой корпус. Я был в шоке. Ей только 16 мая брали мазок и все было в порядке. Как мне сказали, она начала кашлять, но у нее хронический бронхит и она до упора не верила, что коронавирус, ей сделали повторный мазок и он подтвердил инфекцию.
У Азы Матвеевны двое сыновей, и они испугались неблагоприятного прогноза, так как у мамы не только хронический бронхит, ей 80 лет, она инвалид II группы и три года назад перенесла операцию на позвоночнике.
Владимир предполагает, что инфицироваться COVID-19 она могла в больнице. По его словам, повторный мазок на коронавирус ей сделали 19 мая — его результат и был положительным.
— До больницы она не могла заразиться коронавирусом. Когда мы уже знали, что у нее коронавирус и были на карантине, у меня, жены и детей брали мазок и два раза кровь — все результаты отрицательные. То есть от нас она заразиться не могла. Она инвалид II группы, у нее была операция на позвоночнике три года назад и она почти не ходила — только по дому с палочкой. Из дома она не выходила, мы ее берегли как зеницу ока. А в скорой я ехал вместе с ней и, если бы там кто-то был заболевший, я бы тоже заразился.
Когда у Азы Матвеевны выявили коронавирус, ее перевели в другой корпус больницы. Сын говорит, что ее перевезли в другой корпус по улице — в халате, накрытую пледом, при относительно прохладной погоде — на улице было +8 градусов.
— Она жаловалась, что замерзла, на следующий день она уже осипла. Как мне потом объяснили, не было машин, чтобы перевезти. При этом после перевода в другой корпус маму весь день ничем не лечили, что даже пришлось звонить на горячую линию Минздрава, — рассказывает Владимир.
Сыновья начали поиск доноров плазмы, 20 мая их просьбу о помощи опубликовал и TUT.BY. На обращение откликнулась женщина, однако, по словам Владимира, медики отмечали, что в плазме их мама не нуждалась и поэтому этим методом лечения не воспользовались.
По словам сына, насыщение крови кислородом у Азы Матвеевны сначала было в норме, но в какой-то момент сатурация начала снижаться и ее перевели из палаты на 3-м этаже корпуса в палату на 7-м этаже, так как там была возможность оказать кислородную поддержку.
— Лечащий врач говорила, что не нравятся какие-то показатели крови, а так более-менее нормально. В какой-то момент она отметила, что видит продолжение лечения мамы в реанимации, но, как мы поняли, реаниматолог отказывал в переводе, — отмечает Владимир.
По словам Владимира, ситуация в худшую строну начала развиваться с 29 мая. В этот день, как он объясняет, ссылаясь на слова мамы, сатурация упала до 86−88%, при норме от 95%. В выходные 30 и 31 мая, по его словам, состояние ухудшалось, медики добавляли кислород. 1 июня сыновья надеялись, что маму все-таки переведут в реанимацию, так как им сказали, что там освободилось два места, но женщину не взяли.
— Нам сказали, что нужна маска для дыхания кислородом. Мы с братом пошли к заместителю главного врача и уточнили, нужны ли маски, но нам ответили, что нет. Мы предлагали купить ИВЛ, просили перевести маму в другую больницу, перелить плазму, на что нам ответили, что у нее все хорошо, она идет на поправку.
В итоге сыновья купили пять масок с трубками и привезли в больницу.
— Тем временем нам перезвонила врач и сказала, что маски нашли, но трубок нет. Маме поставили маску, но ей было неудобно и ее снова вернули на предыдущий вариант кислородной поддержки — через трубочки в носу. Врачи ей добавляли кислород и просили, чтобы она лежала на животе, ситуация на какое-то время улучшалась, но в целом мама все равно себя чувствовала плохо.
2 июня, по словам Владимира, их маме стало плохо, сатурация упала до 76%, в больнице пообещали добавить маме кислорода и перевернуть на живот.
В этот же день Владимир Евдокименко написал электронное обращение в Администрацию президента и Комитет по здравоохранению Мингорисполкома, описав историю своей мамы и попросив перевести ее в другую больницу, где есть места в реанимации и ИВЛ. Как он отмечает, везде же говорят, что ИВЛ достаточно, и задается вопросом, почему тогда его маму на ИВЛ не положили?
«Аза — мать двоих детей и любящая бабушка четырех внуков. Всю жизнь посвятила другим — с 22 лет до пенсии проработала медсестрой в первом тубдиспансере Минска, спасая жизнь другим людям. Является почетным донором крови, всегда сдавала кровь для помощи другим. Надеемся, и ей кто-то поможет в трудную минуту жизни», — написал он.
Аза Матвеевна стала обзванивать родственников и с ними прощаться, говорила сыновьям, чтобы они попросили врачей ввести ее в искусственную кому, чтобы облегчить страдания, по словам сыновей, она буквально задыхалась.
В этот же день вечером, продолжает Владимир, после консилиума ее перевели в реанимацию. 3 июня в районе 5 утра сыну позвонили и сказали, что мама умерла.
Сыновья считают, что если бы маму раньше перевели в реанимацию, возможно, ее удалось бы спасти.
Он отмечает, что они не хотели соглашаться на вскрытие и даже начали писать заявление об отказе. Но в нем надо было указать, что они не имеют претензий к медикам — это и остановило, так как претензии у них были. В предварительном свидетельстве о смерти после вскрытия указано, что непосредственной причиной стала легочно-сердечная недостаточность, патологические состояния, вызвавшие или обусловившие причину смерти — двусторонняя пневмония, основная причина смерти — коронавирусная инфекция.
Медик: не врачи — убийцы, убийца — вирус
3 июня Владимир Евдокименко отправил письмо в Госконтроль с просьбой разобраться в ситуации и наказать виновных. В комитете здравоохранения Мингорисполкома рассказали, что сейчас в больнице проводят проверку, комиссия создана из специалистов, которые не являются сотрудниками 5-й клиники.
Лечащий врач Азы Матвеевны согласилась поговорить с TUT.BY и высказать свою позицию. Она начала с того, что не врачи — убийцы, убийца — вирус.
— Врачи стараются изо всех сил, — сказала она, отметив, что ради пациентки сделали все, что от них зависело, и до последнего не опускали руки.
— Когда пациентка нуждалась в ИВЛ, она была переведена в реанимацию. Накануне ее смотрел главный реаниматолог Минска, когда ее переводили в реанимацию — ее осматривали главврач, замглавврача по хирургии. Переводить в реанимацию решили консилиумом. На тот момент все койки в реанимации были заняты, и в обмен на эту пациентку в отделение перевели другую, но в более стабильном состоянии. Мы делаем для людей все, что можем, все, что от нас зависит и не зависит. Стараемся для каждого пациента, независимо от того, просят за него родственники или не просят, мы эти вопросы стараемся решать своевременно.
Врач не скрывает, что в реанимации 12 коек и, конечно, положить всех пациентов невозможно.
— Реаниматологи берут тогда, когда действительно нужна их конкретная специализированная посиндромная помощь, то есть человек действительно нуждается в реанимации. А когда мы еще можем вести у себя в отделении, мы изо всех сил стараемся — даем кислород большим потоком через маску, кладем в прон-позицию и назначаем всю сопутствующую терапию, которую бы пациенту назначали и в реанимации. Аппарата ИВЛ у нас в отделении нет (речь идет не об отделении реанимации. — Прим. TUT.BY). Под давлением на ИВЛ, может, и можно кого-то раздышать, но это тоже не панацея. Это тяжелое вирусное заболевание. Легкие заплывают и на высоком потоке через ИВЛ не всегда можно пробить слой жидкости, чтобы человек раздышался. Я недавно перевела молодую пациентку, и она уже недели две на ИВЛ. Это вирус — убийца, а не мы виноваты, мы наоборот за каждого пациента боремся.
По словам врача, люди при COVID-19 в основном умирают не от дыхательной недостаточности, а от повышенной свертываемости крови. А свертываемость крови даже при использовании необходимых препаратов при COVID-19 тяжело контролировать.
— Переливание плазмы — тоже не очень безобидная процедура, потому что любое переливание препаратов крови сопряжено с различными осложнениями. Могут быть аллергические реакции, когда может возникнуть анафилактический шок и человека спасти уже нельзя. Тут оцениваются все риски.
Тем временем, в приказе Минздрава от 5 июня о медицинской помощи пациентам с коронавирусной инфекцией среди прочего указано, что немедленному направлению в отделения анестезиологии и реанимации, без помещения в общесоматическое отделение подлежат пациенты с уровнем сатурации 85% и ниже при дыхании атмосферным воздухом (по результатам пульсоксиметрии), 90% и ниже при подаче кислорода через носовые канюли 5 л/мин.
Несмотря на картину пандемии, от которой страдает весь мир, и Москва тут не исключение, порой уже приходится слышать от москвичей и такое мнение: «Вся эта шумиха с коронавирусом не больше чем страшилка. Вот у тебя среди знакомых кто заболел или умер? И у меня нет…И таких — большинство!» Что бы вы ответили этим скептикам?
Денис Медведев: Я работаю после окончания медакадемии шесть лет. Защитил кандидатскую диссертацию. Но признаюсь, если бы я не был врачом, тоже, наверное, сомневался, что такая болезнь вообще есть. По крайней мере до тех пор, пока две недели назад неврологический корпус нашей больницы не перепрофилировали на прием больных COVID-19 и я не перешел туда. 280 коек заполнились буквально за первые три дня. И тем, кто еще не верит, насколько коварен этот вирус, я просто показал бы снимок КТ легких больного коронавирусом. Не абстрактный, а, например, парня, которого мы не смогли спасти. Он не оставил нам времени на это: пробыл у нас всего несколько часов. Болел же больше недели, высокую температуру пытался сбить сам. Госпитализировали его по «скорой», когда уже начал задыхаться. Положили сразу в реанимацию, но, увы, у него почти мгновенно развился острый респираторный дистресс-синдром. Мы, врачи, называем это «шоковое легкое» — стадия, на которой поражена уже большая часть легкого. На снимке КТ это выглядит как пятна на матовом стекле. Их появление мы считаем сейчас главным признаком коронавируса, даже если результаты мазка отрицательные. Хотя, конечно, и анализ крови берем, и тестирование проводим, и эпидемиологический анамнез собираем, чтобы понять, как человек заразился, от кого, чреваты ли контакты с ним.
Александр Голубев: А я бы пригласил тех, кому не страшна «корона», в наше отделение реанимации. 36 коек, все заполнены в основном еще совсем нестарыми людьми — 40-50-60 лет. Но половина из них дышат с помощью искусственной вентиляции легких, а вторая половина не может обойтись без кислородной маски. Каждые два часа переворачиваем всех больных со спины на живот — так им легче дышать, у самих у них на это нет сил. Вот когда я понял: как хорошо, что среди нашего медсестринско-братского персонала половина — мужчины. Эта работа требует не только знаний, ответственности, но и чисто физических сил и выносливости.
Денис Медведев: Поберегите себя, пожалуйста. Не спешите на улицу, вируса там еще очень много. Фото: Из личного архива
Многим ли удается помочь? Ведь врачи признают: международных протоколов лечения пока нет…
Денис Медведев: Зато есть уже рекомендации минздрава и клинического комитета при депздраве Москвы, есть уже какой-то свой опыт, какие препараты в какой ситуации помогают, а когда лучше от них воздержаться и просто понаблюдать за больным. Лекарств достаточно. Результат? Вот у меня лежит 94-летняя бабушка. Помимо подтвержденного теста на коронавирус, у нее полный букет сопутствующих заболеваний — гипертония, сахарный диабет… Поступила с высокой температурой, тяжелой одышкой, зато всего лишь на третий день после начала болезни. Сейчас чувствует себя значительно лучше, на будущей неделе планирую ее выписать.
Александр Голубев: Помочь удается большей части пациентов. Но на это уходит не меньше двух недель. Вы даже не представляете, какое счастье — видеть, как твой больной, еще вчера абсолютно беспомощный, сегодня болтает с кем-то по телефону и строит планы на жизнь, когда его выпишут! Значит, не зря оказались все наши бессонные ночи. Душа болит за всех. Вот минувшие выходные я вполне мог провести дома. Но субботу передохнул, а в воскресенье снова на работу — переживаю, как там коллеги справляются с такой нагрузкой?
Но если есть уже какие-то лекарства, может, стоит назвать их москвичам, и они сами могут начать их принимать при первых признаках?
Денис Медведев: При легких симптомах коронавирусной инфекции на дому в столице лечатся уже тысячи больных. Но делать это можно исключительно по назначению и под наблюдением врачей. Дело в том, что от некоторых препаратов наблюдаются побочные эффекты. Поэтому мы с коллегами, прежде чем что-то прописать пациенту, не раз взвесим. Самим же пациентам могу лишь еще раз повторить: никакого самолечения быть не должно!
В реанимации переоборудованного для больных коронавирусом корпуса больницы имени Виноградова койки заполнены еще совсем нестарыми людьми
А сами вы что-то принимаете для профилактики коронавирусной инфекции? Все-таки работаете в условиях практически непрерывного контакта с ней?
Александр Голубев: Да, с учетом состояния здоровья каждого сотрудника нам выдают препараты для профилактики.
Вы живете дома или в отеле, как многие московские врачи?
Денис Медведев: Я живу один, опасности, что кого-то могу заразить, у меня нет.
Александр Голубев: Я тоже живу один. Но наши коллеги, у кого дети, семьи, переехали на время пандемии в один из трех предложенных им отелей: «Редиссон-Славянская» у станции метро «Киевская», «Holiday-in» на Пролетарском проспекте и «Салют» на Ленинском проспекте. Все очень довольны, говорят, удобные номера, хорошее питание. Впрочем, и в больнице, спасибо администрации, питание организовано тоже отлично.
Вы по приказу пошли лечить коронавирусных больных или по собственному желанию?
Денис Медведев: У нас все отделение терапии перешло работать с больными COVID-19. Лично для меня даже такого вопроса не стояло: идти — не идти. Это как на войне, когда приходит твой час защищать страну.
Александр Голубев: А кто будет помогать, если не мы? Я не привык в жизни к громким словам, но когда новое отделение открывалось, сказал себе: это твой долг.
И напоследок: что вы скажете москвичам, которые действительно устали от самоизоляции и просятся уже на свободу?
Денис Медведев: Скажу: поберегите себя, пожалуйста. Не спешите на улицу, вируса там еще очень много.
Александр Голубев: А я попрошу: надо просто еще немного потерпеть.